Роман Гермонович

Роман Гермонович проживает в городе Санкт-Петербург, Россия. Из открытых источников получены следующие сведения: информация о высшем образовании.

- Да садитесь, Порфирий Петрович, садитесь, - усаживал гостя Раскольников, с таким, по-видимому, довольным и дружеским видом, что, право, сам на себя подивился, если бы мог на себя поглядеть. Последки, подонки выскребывались! Иногда этак человек вытерпит полчаса смертного страху с разбойником, а как приложат ему нож к горлу окончательно, так тут даже и страх пройдет. Он прямо уселся пред Порфирием и, не смигнув, смотрел на него. Порфирий прищурился и начал закуривать папироску. "Ну, говори же, говори же, - как будто так и хотело выпрыгнуть из сердца Раскольникова. - Ну что же, что же, что же ты не говоришь?" II - Ведь вот эти папироски! - заговорил наконец Порфирий Петрович, кончив закуривать и отдыхнувшись, - вред, чистый вред, а отстать не могу! Кашляю-с, першить начало, и одышка. Я, знаете, труслив-с, поехал намедни к Б-ну, - каждого больного minimum по получасу осматривает; так даже рассмеялся, на меня глядя: и стукал, и слушал, - вам, говорит, между прочим, табак не годится; легкие расширены. Ну, а как я его брошу? Чем заменю? Не пью-с, вот вся и беда, хе-хе-хе, что не пью-то, беда! Все ведь относительно, Родион Романыч, все относительно! "Что же это он, за свою прежнюю казенщину принимается, что ли!" - с отвращением подумалось Раскольникову. Вся недавняя сцена последнего их свидания внезапно ему припомнилась, и тогдашнее чувство волною прихлынуло к его сердцу. - А ведь я к вам уже заходил третьего дня вечером; вы и не знаете? - продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, - в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня, прохожу мимо - дай, думаю, визитик-то ему отдам. Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился - вышел. Не запираете? Лицо Раскольникова омрачалось более и более. Порфирий точно угадал его мысли. - Объясниться пришел, голубчик Родион Романыч, объясниться-с! Должен и обязан пред вами объяснением-с, - продолжал он с улыбкой и даже слегка стукнул ладонью по коленке Раскольникова, но почти в то же мгновение лицо его вдруг приняло серьезную и озабоченную мину; даже как будто грустью подернулось, к удивлению Раскольникова. Он никогда еще не видал и не подозревал у него такого лица. - Странная сцена произошла в последний раз между нами, Родион Романыч. Оно пожалуй, и в первое наше свидание между нами происходила тоже странная сцена; но тогда... Ну теперь уж все одно к одному! Вот что-с: я, может быть, и очень виноват перед вами выхожу; я это чувствую-с. Ведь мы как расстались-то, помните ли: у вас нервы поют и подколенки дрожат, и у меня нервы поют и подколенки дрожат. И знаете, как-то оно даже и непорядочно между нами тогда вышло, не по-джентльменски. А ведь мы все-таки джентльмены; то есть, во всяком случае, прежде всего джентльмены; это надо понимать-с. Ведь помните, до чего доходило... совсем уж даже и неприлично-с. "Что ж это он, за кого меня принимает?" - с изумлением спрашивал себя Раскольников, приподняв голову и во все глаза смотря на Порфирия. - Я рассудил, что нам по откровенности теперь действовать лучше, - продолжал Порфирий Петрович, немного откинув голову и опустив глаза, как бы не желая более смущать своим взглядом свою прежнюю жертву и как бы пренебрегая своими прежними приемами и уловками, - да-с, такие подозрения и такие сцены продолжаться долго не могут. Разрешил нас тогда Миколка, а то я и не знаю, до чего бы между нами дошло. Этот проклятый мещанинишка просидел у меня тогда за перегородкой, - можете себе это представить? Вы, конечно, уж это знаете; да и самому мне известно, что он к вам потом заходил; но то, что вы тогда предположили, того не было: ни за кем я не посылал и ни в чем еще я тогда не распорядился. Спро'сите, почему не распорядился? А как вам сказать: самого меня это тогда как бы при

иголочки; белье безукоризненное, цепь к часам массивная. Манера его была, медленная, как будто вялая и в то же время изученно-развязная; претензия, , впрочем усиленно скрываемая, проглядывала поминутно. Все, его знавшие, , находили его человеком тяжелым, но говорили, что свое дело знает., , - Я, брат, два раза к тебе заходил... Видишь, очнулся! - крикнул, Разумихин., , - Вижу, вижу; ну так как же мы теперь себя чувствуем, а? - обратился, Зосимов к Раскольникову, пристально в него вглядываясь и усаживаясь к нему, на диван, в ногах, где тотчас же и развалился по возможности., , - Да все хандрит, - продолжал Разумихин, - белье мы ему сейчас, переменили, так чуть не заплакал., , - Понятное дело; белье можно бы и после, коль сам не желает... Пульс, славный. Голова-то все еще немного болит, а?, , - Я здоров, я совершенно здоров! - настойчиво и раздражительно, проговорил Раскольников, приподнявшись вдруг на диване и сверкнув глазами, , но тотчас же повалился опять на подушку и оборотился к стене. Зосимов, пристально наблюдал его., , - Очень хорошо... все как следует, - вяло произнес он. - Ел, что-нибудь?, , Ему рассказали и спросили, что можно давать., , - Да все можно давать... Супу, чаю... Грибов да огурцов, разумеется, , не давать, ну и говядины тоже не надо, и... ну, да чего тут болтать-то!.. -, Он переглянулся с Разумихиным. - Микстуру прочь и все прочь; а завтра я, посмотрю... Оно бы и сегодня... ну, да..., , - Завтра вечером я его гулять веду! - решил Разумихин, - в Юсупов сад, , а потом в "Пале де Кристаль" зайдем., , - Завтра-то я бы его и шевелить не стал, а впрочем... немножко... ну, , да там увидим., , - Эх досада, сегодня я как раз новоселье справляю, два шага; вот бы и, он. Хоть бы на диване полежал между нами! Ты-то будешь? - обратился вдруг, Разумихин к Зосимову, - не забудь смотри, обещал., , - Пожалуй, попозже разве. Что ты там устроил?, , - Да ничего, чай, водка, селедка. Пирог подадут: свои соберутся., , - Кто именно?, , - Да вс здешние и вс почти новые, право, - кро